Отправлено: 01.06.07 19:08. Заголовок: Бардовский рок Александра Башлачева
... Однажды Его спросили: -А как Вас можно назвать? и Он ответил: -... Я - человек поющий. Есть человек... рисующий, есть летающий, есть плавающий. Вот я - поющий, с гитарой.
Из интервью Александра Башлачёва Андрею Кнышеву (11 мая 1986)
Отправлено: 01.06.07 19:32. Заголовок: Вот одна очень неплохая вещуга...
... из творчества СашБаша: Разлюли-малина (из жизни Кунгурских художников) Кипело строительство, высились краны Таскались на стройку пудовые балки Этаж на этаж без конца громоздился В испуге взирал потревоженный лес Под стук молотков обезумели галки Собаки выли, вороны взлетали и сум- рачным карканьем гибель вещали из хмурых чуть-чуть удивлённых небес Крестились, из окон выглядывая жители Художники строили общежитие.
И вот... построили Сам директор училища, критически оглядев здание, сказал: "Товарищи! Считаю открытым посвя- щённое открытию заседание!"
Толпа перед входом нетерпеливо пере- миналась с ноги на ногу, почёсывая на руках трудовые мозоли. Жаждали веселиться. Опасливо ковыряя в носу подходили местные жители. Директор долго ораторствовал и наконец завер- шил своё выступление такими словами: "Вселяйтесь, товарищи сту- денты и живите, т. ск., дружной где-то, в некотором роде семьёй". Надрывно заплакал ребёнок, в лесу зловеще крикнул филин, а из пещеры хлопая крыльями вылетела стая летучих мышей.
Третий час ночи. Дым коромыслом Тёмные окна в пьяном угаре Крики, звон стёкол, разбойничий свист... Словом, веселье в самом разгаре. Хрипят простуженно магнитофоны На каждой лестнице, в каждой комнате, В гранёном стакане (тосты без счёта) "Экстра", наливка, вермут. Зубровка Портвейн, ликёр, разливное, перцовка Белое, красное и креплёное... Что там ещё-то?
Без закуски? Без закуски! За искусство? За искусство! Классный наставник - Нина Петровна 20 лет в училище опыт огромный
Заглянула как-то раз Навестить свой новый класс. Дверь открыв, остолбенела Моментально побледнела И попятилась назад Гоморра и Содом! Пьяный сумасшедший дом! "Дорогой ты наш учитель!" - от восторга все визжали.
"А ты, Нинка, наша Нинка! Наливай на брудершафт". А под грязною простынкой 2 отличника лежат. "Нинка! Закуси капустой! За искусство? За искусство!" "Ребята, художники всех стран!.. Рука набита - разлив искусно Максим влил в глотку четвёртый стакан. Нинка рюмку пригубила, и еще, и еще Осчастливил кто-то справа - Робко сел ей на плечо. "Нинка, что, в стакане пусто?" "Ну-ка, Нинка, за искусство!" "Нет, ребятки выпьем нынче За Леонарда да Винчи!" Всем она пятёрки ставит, Надышавши на стекле А потом в одной рубашке Пляшет танго на столе Гуляй веселей! Вина-водки не жалей! Удивляя совершенством принимающихся поз Двое стоя в коридоре тренируются взасос
- Я люблю! - И я люблю! - Я тебя. - И я тебя. - Кто ты? - Колька. - И я Колька. Это ж надо Колек сколько. Все сроднились, все слюбились От любви к искусству спились Общежитие - общепитие Туалеты "Мэ" и "Жэ" пересмотрены уже Лампочки перебиты... И теперь в кромешной тьме Куда хочешь заходи ты Хочешь в "Жэ", а хочешь в "Мэ" Здесь и там, там и тут Стыд и срам: все блюют Что украли, что пропили Что продали, что разбили Общага - наш дом, наливай - долбанём Артур, давай за сюсюреализм, За фрески Репина ей-богу выпить стоит А этот, как его, по-моему Ван-Гоголь Вот гениальное и вместе с тем простое А помнишь, Левитан, его "Девятый вал"... Пора и нам прославить бы свой век Ведь даже первобытный человек И тот на стенах что-то рисовал Ну, бухнём, как говорится И за наш с тобой талант На реку пошёл топиться Поседевший комендант. Что нам ваша Донна Саммер, 33 и 1/3 Раз Артурка нынче сам нам Нашу песню будет петь: "Художник, художник, художник молодой! Нарисуй нам женщину... Все хором: "... с бородой!"
За иконопись Рублёва Вермут наливай рублёвый Да здравствует Врубель Портвейн ценой в рубель. Эх-ма!!! Гуляй веселей! Каблуков не жалей!..
Вскоре уснули, Сном тяжёлым забылись Летели снежинки из разбитого окна А за окном хихикала Глупая, пьяная в стельку Луна.
а вот еще кой-что... но уже лирика... близкая к меланхоличной - ЧИТАТЬ ПЕРЕД СНОМ )
Ты поутру взглянул в своё окно Ты поутру взглянул в своё окно, И небо было ласковым и ясным, Тебе казалось - будет день прекрасным И в нём чему-то сбыться суждено.
Тебе казалось - что-то впереди, Такое, что не каждому даётся. Смеялся, как довольная смеётся Красавица, что в зеркало глядит.
Ты сознавал свой будущий удел И избранность, среди различных прочих. Они казались до смешного проще, Но ты великодушно их жалел...
Казалось, много света и тепла Тебе дано. И ты, не сожалея, Смотрел однажды, как по той аллее Единственная женщина ушла, Неслышно удалилась по аллее...
А то, что было где-то впереди, То ни на шаг к тебе не приближалось, Но торопиться некуда, казалось, Ты это без конца себе твердил.
Чего ты ждал? Того ли ты достиг? Плетёшься ты среди таких же ждущих, И ненавидишь впереди идущих, И презираешь всех, кто позади.
От солнца ты спешишь укрыться в тень, И кутаешься, если дует ветер. И вот уж вечер. Разве ты заметил, Как он прошёл, единственный твой день?
а вот эта штука немного затрагивает КИНОманов ) ибо Рашид Нугманов имеет к нам большое отношение ))) Рашид + Оля Ветер нам поет и зовет нас в горы, Вечер сладким вином смешит. Если небо стало для нас забором, Напишу на нем: "Оля + Рашид".
А в книге регистрации мог бы расписаться Таракан с чернилами на усах. Стопроцентный брак допускают в ЗАГСах, Но любовь вершится на небесах.
Дырочки прожгу - пусть в них звезды светятся, Да не в огороде, а во саду. У любви - двенадцать братушек-месяцев, А луна сестренкою на меду.
Лезут космонавты в созвездие Девы, Ищут теплых лет да долгих котлет. Но чтобы жить на свете одним припевом, Каждый должен выдумать свой куплет.
Дай нам, Боже, хлеба и дай нам соли! Дай нам, Сатана, табаку-вина. Напишу куда надо "Рашид + Оля", Будет эта пара любви равна.
Пусть они идут босиком по лестнице, Муж идет с невестой, с женой - жених. У любви - двенадцать рогатых месяцев, Да луна-пастушка всегда при них.
Вот тебе кино! Погляди на рублики! Съемка урожая - себе в убыток. Ведь любой народный артист без публики - Это кинокамера скучных пыток.
Первый класс не спорит с чужими школами, А любитель сладкого пусть поймет: Только тот, кто честно искусан пчелами, Знает, что такое хороший мед.
Пусть на этой ленте рубли повесятся. Каждому усилию - по плоду. У любви - по кадру - двенадцать месяцев, И луна, как лампа, на всем году.
да... хорошие слова, правда в них... только забывают все равно... кто из вас на Камчатке был? там все про Цоя, все про него... все надписи, немногочисленные рисунки... а будто ни Саша Башлачев, ни остальные известные музыканты там не работали... тока надпись на двери. хотя с другой стороны вечер памяти Башлачева там точно был...
а эт тоже кое-что из юмористических песенок Башлачева...
ПОДВИГ РАЗВЕДЧИКА
В рабочий полдень я проснулся стоя. Опять матрац попутал со стеной. Я в одиночку вышел из запоя, Но - вот те на! - сегодня выходной.
И время шло не шатко и не валко. Горел на кухне ливерный пирог. Скрипел мирок хрущевки-коммуналки, И шлепанцы мурлыкали у ног.
Сосед Бурштейн стыдливо бил соседку. Мы с ней ему наставила рога. Я здесь ни с кем бы не пошел в разведку, Мне не с кем выйти в логово врага.
Один сварил себе стальные двери. Другой стишки кропает до утра. Я - одинок. Я никому не верю. Да, впрочем, видит Бог, невелика потеря Весь ихний брат и ихняя сестра.
Экран, а в нем с утра звенят коньки... В хоккей играют настоящие мужчины. По радио поют, что нет причины для тоски, И в этом ее главная причина.
В "Труде" сенсационная заметка О том, что до сих пор шумит тайга. А мне до боли хочется в разведку, Уйти и не вернуться в эту клетку Уйти - в чем есть - в глубокий тыл врага.
Из братских стран мне сообщает пресса: Поляки оправляются от стресса. Прижат к ногтю вредитель Лех Валенса, Мечтавший всю Варшаву отравить.
Да, не все еще врубились в суть прогресса И в трех соснах порой не видят леса. Бряцает амуницией агрессор, Но ТАСС уполномочен заявить:
"Тяжелый смог окутал Вашингтон. Невесело живется без работы В хваленых джунглях каменной свободы, Где правит ЦРУ и Пентагон.
Среди капиталистов наших стран Растет угар военного психоза. Они пугают красною угрозой Обманутых рабочих и крестьян.
А Рейган - вор, ковбой и педераст - Поставил мир на ядерную карту." Тревожно мне. Кусаю свой матрац. Дрожу, как СС-20 перед стартом.
Окончился хоккей. Пошли стрекозы. А по второй насилуют кларнет. Да как же можно ? Ведь висит угроза! И ничего страшней угрозы нет!
Да, вовремя я вышел из запоя... Не отдадим родимой Костромы! Любимый город может спать спокойно И мирно зеленеть среди зимы.
Буденовку напялю на затылок. Да я ль не патриот, хотя и пью? В фонд мира сдам мешок пустых бутылок И из матраца парашют скрою.
Возьму аванс. Куплю себе билет На первый рейс до Западной Европы. В квадрате Гамбурга - пардон, я в туалет! - Рвану кольцо и размотаю стропы.
Пройду, как рысь, от Альп и до Онеги Тропою партизанских автострад. Все под откос - трамваи и телеги. Не забывайте, падлы, Сталинград!
Пересчитаю все штыки и пушки. Пускай раскрыт мой корешок-связной - Я по-пластунски обхожу ловушки И выхожу в эфир любой ценой.
Я - щит и меч родной Страны Советов! Пока меня успеют обложить - Переломаю крылья всем ракетам, Чтоб на Большую землю доложить:
Мол, вышел пролетарский кукиш Бонну. Скажите маме - НАТО на хвосте! Ваш сын дерется до последнего патрона На вражьей безымянной высоте.
Хочу с гранатой прыгнуть под колеса, Но знамя части проглотить успеть. Потом молчать на пытках и допросах, А перед смертью - про Катюшу спеть.
Бодун крепчал. Пора принять таблетку. В ушах пищал секретный позывной. По выходным так хочется в разведку. Айда, ребята! кто из вас со мной?
Эх, налей посошок, да зашей мой мешок- На строку- по стежку, а на слова - по два шва. И пусть сырая метель мелко вьет канитель И пеньковую пряжу плетет в кружева.
Отпевайте немых! А я уж сам отпою. А ты меня не щади - срежь ударом копья. Но гляди- на груди повело полынью. Расцарапав края, бьется в ране ладья.
И запел алый ключ. Закипел, забурлил. Завертело ладью на веселом ручье. А я еще посолил. Рюмкой водки долил. Размешал и поплыл в преисподнем белье.
Перевязан в венки мелкий лес вдоль реки. Покрути языком- оторвут с головой. У последней заставы блеснут огоньки, И дорогу штыком преградит часовой.
- Отпусти мне грехи! Я не помню молитв. Если хочешь - стихами грехи замолю, Но объясни - я люблю оттого, что болит, Или это болит, оттого, что люблю?
Ни узды, ни седла. Всех в расход. Все дотла. Но кое-как запрягла. И вон - пошла на рысях! Эх, не беда, что пока не нашлось мужика. Одинокая баба всегда на сносях.
И наша правда проста, но ей не хватит креста Из соломенной веры в "спаси-сохрани". Ведь святых на Руси - только знай выноси! В этом высшая мера. Скоси-схорони.
Так что ты, брат, давай! Ты пропускай, не дури! Да постой-ка, сдается и ты мне знаком... Часовой всех времен улыбнется: - Смотри! - И подымет мне веки горячим штыком.
Так зашивай мой мешок, да наливай посошок! На строку - по глотку, а на слова - и все два. И пусть сырая метель все кроит белый шелк, Мелко вьет канитель да плетет кружева.
Хочешь, я спою тебе песенку Как мы вчетвером шли на лесенку? Митенька с Сереженькой шли в краях, А в середке Настенька шла да я.
Впереди себя бежал вверх по лесенке И такие пел песни-песенки. И такие пел песни-песенки.
- Не ворчи, Сереженька, не ворчи! Ухаешь, как филин в глухой ночи. Да не ной, Сереженька, ох, не ной - Холодно зимой - хорошо весной!
- Да я не ною, Сашенька, не ворчу. Да может быть я, Сашенька, спеть хочу. Силушку в руках нелегко согнуть, А вот песенку пока что не вытянуть.
Да помнится ты, Саша, ох, как сам скрипел, Прежде, чем запел, прежде, чем запел.
Я бегу с тобой по лесенке, Даже может, фору в ноге даю! Только, может быть, твоя песенка Помешает мне услыхать свою.
Так бежали мы, бежали вверх по лесенке И ловили мы песни-песенки. И ловили мы песни-песенки.
- Ой, не спи ты, Митенька, не зевай. - Делай шире шаг да не отставай. Не боись ты Митенька, не боись! Покажи нам, Митенька, чем ты любишь жизнь.
- Да не сплю я, Сашенька, не боюсь! Да только как прольюсь, сей же час споткнусь. Я ж наоборот - хорошо пою, Да ногами вот еле топаю.
Да помнится, ты, Саша, когда сам вставал, На карачках полз да слабину давал. А теперь с тобою куда дойдешь? Жмешь себе вперед, никого не ждешь.
Так бежали мы, бежали вверх по лесенке, На плечах несли песни-песенки. На плечах несли песни-песенки.
- Ой, не плачь ты, Настенька, не грусти - В девках все равно себя не спасти. Вяжет грудь веревкою грусть-тоска. А ты люби хорошего мужика!
Все как трижды два, значит - глупости. А в девках все равно себя не спасти. Все вокруг груди, как вокруг стола. Да какие ж, Настя, важней дела?
- Да я не плачу, Сашенька, не грущу, Да тоску-занозу не вытащу. А мне от тоски хоть рядись в петлю. Что мне мужики? Я тебя люблю.
Да я б вокруг стола танцевать пошла, Да без тебя никак не идут дела. Сколько ж лет мне куковать одной? Душу мне до дыр ты пропел, родной.
Так бежали мы, бежали вверх по лесенке. Да только как теперь допеть эту песенку?
А зачем допеть? Пел бы без конца. Без меня ж тебе не спрыгнуть, не выбраться. Ты же, брат, ко мне на всю жизнь зашел. Знаешь сам, что все будет хорошо.
Как по лезвию лезем лесенкой За неспетою песней-песенкой.
Да как по лезвию лезем лесенкой За неспетою песней-песенкой.
"КАК ИЛИ ЗАЧЕМ?" Из интервью с Александром Башлачевым (1985)
"Наша встреча состоялась в одном из культурных центров Питера, там, где неофициальный уровень бедности стоит на 28 копейках. Обычная серость, дождь пополам со снегом загоняют прохожих в кафе; никто не мешает беседе... - Только давай попробуем обойтись без протокольной анкеты: когда родились, когда намерены умирать... Вопросы, задаваемые в таком месте, пугают и отвлекают от наслаждения красотами Невского и Владимирского проспектов. - Ну, хорошо, что было раньше? - До питерской раскладушки был владельцем более солидной мебели: письменный стол до сих пор с угрюмой и безответной любовью вспоминает о несостоявшемся корреспонденте уездного города Череповца. Меньше года назад почти случайно встретился с ближайшим родственником советского рока, с известным Дядюшкой по линии мачехи - уважаемой прессы, которая охотно освещает проблемы молодежной эстрады, слепя ей лампой прямо в рыло. (Что касается отчима - казенного пресса, тот привык давить в потемках.) Дядя Ко намекнул, что паренек на шее своей редакции - не медаль, и не пора ли ему в люди? Так парнишка за рыбным обозом и пришел записываться добровольцем в легион маршала Примитивных аккордов. - Эксплуатируя твой сленг, хочется спросить: в какой же полк новобранец решил определиться? - Как тебе сказать... Легче сначала провести мысленный парад родов войск. Ну, дезертиры-коммерсанты пусть отсиживаются в своих землянках, все равно, что за шелестом, червонцев они уже ничего не слышат. А мы начнем: очень люблю цвет знамени, которое несет впереди своей колонны Борис Гребенщиков, но, думаю, не для всех есть смысл добиваться сержантских погон его гвардии. Нравится правофланговая музыка: ЗООПАРК, КИНО, СТРАННЫЕ ИГРЫ, ЗВУКИ МУ, АЛИСА с Кинчевым. С удовольствием беру под козырек при появлении Сергея Рыженко, Юрия Шевчука. А вообще лично мне интересны только те авторы, в обойме которых живая мысль, помогающая если не строить, то, по крайней мере, жить. Поэтому уважаю принципы питерской рок-школы. Она, на мой взгляд, учит главному: отрицанию золотой купели, если ради нее приходится жертвовать младенцем искренности, без которой все, что угодно, теряет смысл. Честность - это все-таки первый талант, ствол для любой ветки. (Хотя и честная простота-пустота вряд ли лучше воровства эпигонов.) - Давай-ка, не перенасыщая речь названиями и не вдаваясь в подробности: как тебе видится будущее? - Не хочу никому навязывать свое мнение, разумеется, субъективное, да и не уверен в своем праве на менторский тон. Скажу честно: лично мне, как рядовому широкому слушателю, надоело ну просто печенкой ощущать, как люди, присваивающие себе право на проповедь, мечутся в десятках вариантов сложнейшего вопроса "как?", лишь бы убежать от вопроса "зачем?". Хороша любая проповедь, но лишь тогда, когда она исповедь. Кощунственно заниматься дурного вкуса вышиванием гладью вместо того, чтобы на своем месте своими неповторимыми руками штопать дырявые носки своего времени. - Наш рок - в вечном положении лежачего боксера, и трепать его по избитым щекам все-таки не годится. - Да, но то плохо, что от этой терпимости лучше все равно не станет. А ведь стоит глянуть под ноги, и незачем окажется придумывание несусветных хитовых образов - сюжеты стучатся в окна, сквозняками рвутся сквозь щели... Гражданка Правда то и дело всплывает, хотя чаще всего - кверху брюхом. Так зачем же при этом глушить в себе ее мальков? Это социальное браконьерство. Ведь говаривал же автор "Крейцеровой сонаты", что музыка - дело государственное. - Народничеством попахивает, этакой рок-почвенностью, а? - А ты разве не согласишься с тем, что так называемый "наш рок" вечно путается в рукавах чужой формы (которая и не по сезону чаще всего)? Именно эта форма диктует содержание, бросает нас в жернова заранее обреченной попытки влить свой самогон в чужие меха. Даже на поверхности, на подсохшей корочке нашего дерьма, и то выходит претенциозно и надуманно. А копни кучу гитарным грифом поглубже - и вовсе сплошной фальшью понесет. Наверное, каждый, затевая свое дело, надеялся, по крайней мере, на открытие новой Америки. Но, ковыляя в чужих модельных желтых ботинках по нашей всепогодной грязи, застревал где-нибудь в Тульской губернии. А может, и не стоит идти никуда дальше, может, где-то тут, под забором, и растет трын-трава сермяжной истины? Что мы премся в Тулузу со своим компьютером? Нас, оборванцев, там никто не ждет. Может, тут, где мы споткнулись, и оглянуться?"
у кого есть ссылки на видео Александра Башлачёва ... дайте пож........ я вот недавно нашел много записеи на mail.ru но седня пытался опять найти но без успеха .....
бууу... http://www.bashlachev.ru/video.html я тока это пока нашла... сижу Смертельный полет скачиваю... с ним же оч мало записей... по его просьбе все вырезали из Рока... и так далее... ну ищи, если что будет-подкинешь, правда? )
спасибо большое...... спасибо большое...... я сам голову сломал уже но в Инете оч мало .... но на mail.ru было завались ... кто то выкладывал и качество хорошее. ОК что найду ... делимся :-)
не... там что-то из разряда более-менее документального было... я б с удовольствием посмотрела Буги-вуги каждый день если б знала где его раскопать... опять-таки, из дома не выйти...
граждане пассажиры!... не смотрите документальный фильм про Александра Башлачева СМЕРТЕЛЬНЫЙ ПОЛЕТ!!!... это слишком правдиво и ужасно чтобы это можно было смотреть... я ушла... в депрессию... нельзя чтобы так все плохо было...
по-моему все равно это слишком ужасно чтобы показывать детям... я конечно знала что плохо жилось... но чтобы настолько... у меня унесло башню... я буду плакать...
вот потому-то и кактусы у меня... у меня их на самом деле 4 обычных, а есть еще такой странный цвяточек, у которого штука вроде стебля как у кактуса, а из нее растут листья ) мамка притащила... не знаю че с ним делать...
есессна... экспертизы, расследование, вскрытие... потом его очень тяжело было загримировать... все разбито было... когда хоронили то думали что это вовсе не он, что это злая шутка...
Сообщение: 185
Настроение: готическое
Откуда: в центре всех городов
Рейтинг:
1
Отправлено: 07.06.07 21:57. Заголовок: Re:
Вот тело Цоя находилось в больнице Мечникова, что с ним там делали доселе неизвестно, этот факт обычно обходят, говоря что автобус с гробом ишел прямям рейсом до Богословского, аннн нет!
все равно плохо. ужасно читать это все... даже без заключения на душе хреново, а тут еще эти сухие медицинские факты, заключения... с дурацкими непонятными словами...
Сообщение: 243
Настроение: готическое
Откуда: в центре всех городов
Рейтинг:
1
Отправлено: 10.06.07 11:46. Заголовок: Re:
ОДИН ИЗ НАС
Кажется, сегодняшняя жизнь уже не оставляет места для экстраординарного. Чудеса, пророки и титаны духа принадлежат прошлому, а мы довольствуемся НЛО и полумифическими эстрадными звездами. Конечно, существует прекрасное современное искусство, но и оно легко поддается рациональному восприятию. Александр Башлачев - исключение. Он, пожалуй, единственный, кто пытался поднять ущербную музу рока вровеньс русской культурной традицией. Или наоборот - кто связывал богатство русского духа с больным нервом рок-культуры...
Сентябрь 1984 года. Разгар очередных гонений на рок. В Череповец меня вытащил Леонид Парфенов — молодая «светлая личность» вологодского областного ТВ. Едва мы провели либеральный диалог, не исключавший права рока на существование (и вскоре заклейменный местным писателем Беловым как очередная «вылазка»), в студию пришел друг Лени, Саша Башлачев. Невысокий, худой, умеренно длинноволосый, с плохими, как у большинства обделенных витаминами северян, зубами и светлыми, восторженными глазами. Одет он был в те же вещи, что я видел на нем и спустя годы: черную кожаную курточку и джинсы. Плюс рубашка-ковбойка. Не могу сказать, что он сразу произвел сильное впечатление: обычный любитель рока. Сразу же стал расспрашивать о Гребенщикове, назвавшись его большим поклонником... Парфенов остался на службе, а мы пошли гулять по мрачноватому, будто расчерченному по линейке, Череповцу. Дома в Череповце скучные, постройки 30—50-х годов, но весело раскрашенные — чтобы не совсем походить на казармы, наверное. В одном из таких домов, ярко-голубом, Башлачев снимал комнату. Мы сидели там, слушали «ДДТ», и он мне немного рассказал о себе. Двадцать четыре года, родом из Череповца, окончил факультет журналистики Уральского университета в Свердловске, работает сейчас корреспондентом районной газеты «Коммунист». Раньше писал тексты для местной группы «Рок-сентябрь»... Увы, знакомая печальная история: вконец истосковавшись в глуши и безвестности, «Рок-сентябрь» послал свои магнитофонные записи на русскую службу «Би-би-си», и диск-жокей Сева дал их в эфир. Радость в Череповце была недолгой: музыкантов вызвали «куда следует» и запретили играть рок. Лидер группы Слава Кобрин уехал в Эстонию, где по сей день играет на гитаре блюз в «Ультима Туле», остальные рассеялись по ресторанам. Эта удачная акция дала право кому-то из Отдела культуры произнести знаменитые слова:«У нас в Череповце с рок-музыкой все в порядке — у нас ее больше нет».
Он продолжал писать стихи, а в мае 84-го, во время II Ленинградского рок-фестиваля, купил гитару и стал учиться на ней играть. Накопилось у него полтора десятка песен. Мы договорились, что он их споет вечером у Лени Парфенова. Тот вечер... Мы сидели втроем. Башлачев нравился все больше - в нем не было тягостной провинциальности, не надо было с ним сюсюкать, сдерживая внутреннюю зевоту. Гитару он взял, когда было уже поздно. Извинился, что плохо играет. Мне не показалось, что он очень стеснялся, самоуверенным тоже не был. Вообще пел очень естественно, иногда только со спокойным любопытством поглядывал на нас.
Всего он спел пятнадцать песен — и не могу сказать, что все они были шедеврами. В основном это были ироничные или лирические зарисовки «из молодежной жизни», слегка напоминавшие его же тексты для «Рок-сентября». Написанные прекрасным языком и точные по наблюдениям, они могли бы украсить репертуар любого рок-барда. Было там и несколько «повествовательных» баллад, совсем традиционных, но построенных на блестящих метафорах, раскрывавшихся, как в рассказах О'Генри, в последних строчках.
Из этих, «ранних», песен Саши Башлачева мне тогда больше всех понравились три. Непутевый рок-н-ролльный гимн «Мертвый сезон» (или «Час прилива»). Затем «Поезд № 193», чаще именуемый в народе «Перекресток железных дорог»,— перехватывающая дыхание, отчаянная песня о любви. «Любовь— это солнце, которое видит закат... Это я, это твой неизвестный солдат». Наконец, «Черные дыры» — самая первая, по словам Башлачева, написанная им песня. И самая простая — но его судьба уже закодирована в ней:
«Хорошие парни, но с ними не по пути. Нет смысла идти, если главное — не упасть. Я знаю, что я никогда не смогу найти Все то, что, наверное, можно легко украсть. Но я с малых лет не умею стоять в строю. Меня слепит солнце, когда я смотрю на флаг. И мне надоело протягивать вам свою Открытую руку, чтоб снова пожать кулак».
Музыка, к большому удивлению Саши, понравилась тоже, она была и грациозно-мелодичной, и ужасно страстной — короче, не занудные переборы. В этот же вечер он впервые «на людях» спел «Время колокольчиков» — песню, ставшую потом символом русского рока. Для Саши Башлачева это был прорыв, изумивший его самого. Прорыв из интеллигентного мира «городского фольклора» в буйный, языческий простор русской образности. По этой территории еще не ступала нога ни бардов, ни рокеров. Он пел в темпе рванувшей удила тройки, и казалось, будто пена летит со сведенных надрывом губ:
"...Век жуем матюги с молитвами. Век живем— хоть шары нам выколи. Спим да пьем — сутками и литрами. Не поем— петь уже отвыкли. Долго ждем. Все ходили грязные. Оттого сделались похожими. А под дождем оказались разные. Большинство— честные, хорошие. И пусть разбит батюшка Царь-колокол, Мы пришли с черными гитарами. Ведь биг-бит, блюз и рок-н-ролл Околдовали нас первыми ударами. И в груди— искры электричества. Шапки — в снег, и рваните звонче-ка Рок-н-ролл— славное язычество. Я люблю время колокольчиков».
(Стихи приводятся в первоначальной редакции. Позднее автор кое-что в них изменил.— А. Т.)
Я сказал, что ему надо поскорее ехать с гитарой в Москву и Ленинград: песни там примут «на ура»... Башлачев слушал это все с детским, обрадованно-недоверчивым выражением лица. Леня Парфенов не без иронии его подбадривал... Спустя пару лет Саша рассказал мне, что возвращался домой той глухой ночью, распевая песни, подпрыгивая и танцуя — как в кино иногда показывают очень счастливых людей.
С тех пор в Череповце я не был ни разу, но часто вспоминал эти места, задаваясь вопросом: этот ли «глубинный», бедный и в то же время немного идиллический русский Север сформировал творчество Башлачева? Думаю, что повлиял, несомненно. Но нельзя сказать, что он «весь оттуда»— как, скажем, «певец края» Николай Рубцов. К творчеству Рубцова и вообще всему «северному» пафосу он относился очень спокойно и никогда, по крайней мере в моем присутствии, не выказывал гордости за свое «глубиночное» — в противовес «гнилым» столицам — происхождение. Более того, мне кажется, что ему было очень скучно, даже тягостно на своей «малой родине». В последние три года жизни ему фактически было негде жить — но лишь в самых отчаянных, тупиковых ситуациях он ехал домой, в Череповец или деревню Улома, да и то не выдерживал там подолгу. Хотя мать и сестру очень любил.
Итак, спустя несколько недель он приехал в Москву, остановился у меня, и каждый вечер мы шли к кому-нибудь в гости, где Саша Башлачев давал концерт. Его самое первое московское выступление состоялось на старой арбатской квартире Сергея Рыженко, бывшего скрипача «Последнего шанса» и «Машины времени», замечательно талантливого парня. Саша привез несколько новых песен: две большущие бытовые баллады, доводившие слушателей до истерического хохота, и четыре серьезные вещи, в разной тональности и с разных точек зрения говорившие об одном и том же:
«Если забредет кто нездешний — Поразится живности бедной, Нашей редкой силе сердешной, Да дури нашей злой — заповедной. Выкатим кадушку капусты, Выпечем ватрушку без теста. Что, снаружи все еще пусто? А внутри по-прежнему тесно... Вот и посмеемся простуженно. А об чем смеяться— не важно. Если по утрам очень скучно, То по вечерам очень страшно. Всемером ютимся на стуле, Всем миром — на нары-полати. Спи, дитя мое, люли-люли! Некому березу заломати».
Были еще «Зимняя сказка», «Прямая дорога» и «Лихо». «Лихо» он пел еще злее и азартнее, чем «Время колокольчиков», а играл так быстро, как только успевал менять положение пальцев, беря аккорды. Эта песня так и осталась самым «яростным» из его сочинений.
«Ставили артелью— замело метелью. Водки на неделю — да на год похмелья. Штопали на теле. К ребрам пришивали. Ровно год потели, да ровно час жевали».
Это лишь один из девяти куплетов. Остальные не хуже. Удивительно, как много он успевал писать. Однажды, в этот первый приезд, я посоветовал ему пойти к Александру Градскому, исполнителю замечательного цикла «Русские песни», и спеть ему «Колокольчики» и «Лихо». На Башлачева встреча, кажется, большого впечатления не произвела. Строго говоря, метр выдворил его восвояси минут через двадцать. Я позвонил Градскому узнать его мнение. Тот начал, естественно, с того, что и играть и петь парень совершенно не умеет... Но стихи хорошие! «Трудолюбивый малый,— сказал Градский.— Я представляю себе, как он подолгу сидит над каждой строчкой. Работа со словом, конечно, ювелирная". - "На сколько я знаю, он пишет все очень быстро..." - "Да ладно тебе! Быть не может. Тогда он просто гений". - И Градский от души расхохотался в трубку... Хотя он был недалек от истины.
Башлачев говорил, что песни буквально «осеняли» его, да так внезапно подчас, что он едва успевал их записывать на бумагу. Более того: смысл некоторых образов, метафор, аллегорий бывал ему самому не сразу понятен — и он продолжал расшифровывать их для себя спустя месяцы после написания.
Московский дебют прошел триумфально. Башлачев поехал в Ленинград, где тоже имел успех. Оттуда в Череповец— но только для того, чтобы уволиться из газеты и попрощаться с родственниками.
Песни Саши Башлачева становились все лучше. В свое второе московское турне — где-то в январе — феврале 85-го— он привез «Мельницу», «Дым коромыслом», «Спроси, звезда» и «Ржавую воду». Спустя еще пару месяцев — «Абсолютный вахтер» и «Все от винта!». «Вахтер» — самая «лобовая», «политическая» песня Башлачева. Когда он ее исполнял, всех просили выключить магнитофоны: боялись стукачей. Эта песня об ужасе тоталитаризма.
Впрочем, не от боязни «засветиться», а по совсем другой причине Башлачев очень редко пел «Абсолютного вахтера». По этой же причине он вскоре почти перестал исполнять сатирические «Подвиг разведчика» и «Слет-симпозиум», несмотря на их популярность. Дело в том, что политика, быт, все «приземленные» материи интересовали его все меньше — и в жизни, и в стихах. «Надоело ерничество... Глупость это все»,— говорил он. Медленно, но верно из его песен «выдавливались» два качества: ирония и бытовая конкретность...
Лето — осень 85-го. Мне кажется, это был пик его вдохновения. Сначала он написал «Посошок»— похоже, самую любимую свою песню, увенчанную печальной формулой, применимой и к нему самому,— «Ведь святых на Руси только знай выноси»... Затем впервые исполнил загадочную былину о Егоре Ермолаевиче, завораживаю-щую, темную, не похожую ни на что. Наконец, «Ванюша». OPUS MAGNUM Башлачева. Это песня, точнее, маленькая былина, не столь эффектная с точки зрения стихосложения, но наделенная исключительной силой. Ее воздействие на слушателей точно определяется словом «катарсис». Он совершенно забывался, как и все мы, кто его слушал, и лишь когда заканчивалась песня, видели, что вся гитара в брызгах крови. Он раздирал пальцы. Это банальная метафора, но он действительно раздирал и всю свою душу. Это могло бы быть страшно — как все, что происходит за гранью человеческого напряжения,— если бы не было так свято и возвышенно. «Ванюша» — это песня о русской душе. К сожалению, когда говоришь, о чем песни Башлачева, часто приходится прибегать к «пафосным», девальвированным едва ли не до уровня кича понятиям, вроде «русская душа», «вера и надежда», «любовь и смерть», «духовная сила»... Конечно, это не Сашина вина. Напротив, он один из немногих, кто взял на себя смелость и сказал в роке истинное слово об этих вечных, но затертых ценностях.
Примерно об этом еще одна его песня, написанная тогда же, «На жизнь поэтов». Песня о нем самом и его судьбе:
«Пусть не ко двору эти ангелы — чернорабочие. Прорвется к перу то, что долго рубить топорам. Поэты в миру после строк ставят знак кровоточия. К ним Бог на порог — но они верно имут свой срам...»
Башлачев выслушивал десятки, сотни восторженных комплиментов, и не только от полуподпольных богемианцев, но и из уст знаменитых поэтов, влиятельных литературных критиков, секретарей творческих союзов. "Пусть никто не топчет Ваше небо»,— надписал Саше свою книгу «Прорабы духа» Андрей Вознесенский, перефразировав строчку из «Лиха» — «Вытоптали поле, засевая небо»...
Что ж, небо его, пожалуй, никто и не топтал, порхать пташкой божьей не запрещалось. Никто не клеймил его, как «идеологического диверсанта», «хулигана с гитарой», «опасного клерикала» и т. п. Кстати, почти наверняка, выйди он «в свет» на год-полтора раньше — быть бы ему арестованным за «нелегально-концертную» деятельность.
Все «престижные» выступления Саши Башлачева имели своей главной целью помочь ему хоть как-то зацепиться за маломальски «официальную» культуру — скажем, напечатать стихотворение в прессе или получить заказ на песни для спектакля. Это означало бы и доступ к более широкой аудитории, и определенную степень защищенности — гражданской и материальной. Не могу сказать, что Башлачев вожделел официального признания, однако и своим «подпольным» уделом он вовсе не кичился. Общественный и художественный статус просто не был для него «кардинальным вопросом», но надежда на какое-то движение, новые возможности была.
Однако сбыться ей не было суждено. Шли концерты — в том числе и в «Литгазете», и в Театре на Таганке,— а Башлачев так и оставался «не ко двору».
...В Сибири ему страшно понравилось: он.говорил, что ощутил там невероятный прилив «позитивной» энергии и радости. Той же осенью в Свердловске у него родился сын. Саша сочинил множество песен в эту пору — «В чистом поле», «Тесто», «Верка, Надька и Любка», «Как ветра осенние», «Случай в Сибири» и другие, всего примерно десять. Светлые, исполненные надежды, даже умиротворенные — настолько, насколько Башлачев вообще мог быть умиротворенным. Короче, песни о любви. Он говорил, что самую нежную из них, «Сядем рядом», написал после того, как однажды ночью ему приснилась девушка: «Я знаю, что это была сама любовь»... Тогда же он написал триптих — посвящение Высоцкому— еще одну песню о поэтах, заканчивающуюся словами: «Быть— не быть? В чем вопрос, если быть не могло по-другому».
В январе сын умер. Весной 86-го Саша Башлачев написал последние известные нам песни. Их четыре: «Когда мы вместе». «Имя имен», «Вечный пост», «Пляши в огне». В это время Башлачев увлекся магией русских слов: он искал их корни, созвучия и через них— истинный, потаенный смысл речи. Все его последние песни— удивительная игра слов, но не формальная, а совершенно одухотворенная.
«Имя имен Да не отмоешься, если вся кровь — Да как с гуся беда и разбито корыто. Вместо икон Станут страшным судом по себе нас судить зеркала. Имя имен Вырвет с корнем все то, что до срока зарыто В сито времен Бросит боль да былинку, чтоб истиной к сроку взошла».
Можно сказать, что это религиозные песни, хотя в них нет ни грамма церковного догматизма. «...И куполам не накинуть на Имя Имен золотую горящую шапку». В песнях Саши Башлачева есть настоящая духовная сила. Хотя, я уверен, его и здесь бы сочли еретиком.
«Засучи мне, Господи, рукава! Подари мне посох на верный путь! Я пойду смотреть, как твоя вдова В кулаке скрутила сухую грудь. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Завяжи мой влас песней на ветру! Положи ей властью на имена! Я пойду смотреть, как твою сестру Кроют сваты втемную в три бревна. Как венчают в сраме, приняв пинком. Синяком суди да ряди в ремни. Но сегодня вечером я тайком Отнесу ей сердце, летящее с яблони. Пусть возьмет на зуб, да не в квас, а в кровь. Коротки причастия на Руси. Не суди ты нас! На Руси любовь Испокон сродни всякой ереси. Испокон сродни черной ереси».
Одно время казалось, что Саша Башлачев совсем отошел от рока, даже несколько тяготился им, найдя свой новый, «русский» образ. Однако эти две песни построены на великолепном, упругом ритме. Ох, как хотелось их записать как следует! Как, впрочем, и все остальное. То, что Башлачев всегда пел просто под гитару, вовсе не значит, что ничего другого ему не хотелось. Наоборот, он все годы мечтал об ансамбле, где были бы всевозможные инструменты — от сэмплеров до ложек. Придумывал даже название для группы: «Вторая столица», «Застава»... Ничего из этого не вышло. Музыканты ленинградского рок-клуба, да и многие московские, свердловские и новосибирские Башлачева знали, любили, но играть с ним так и не собрались. Помню только замечательную инсценировку «Егоркиной былины», что они разыгрывали втроем со Славой Задерием и Костей Кинчевым. Сашины песни никогда не прозвучали так, как он сам их слышал: с гармонью и военным оркестром, электрогитарой и раскатами грома... Да и обычные, «гитарные» записи — а их к тому времени было сделано в студийных условиях четыре — совсем не так хороши, как хотелось бы.
Потом он уехал путешествовать — сначала домой, потом в Среднюю Азию... Исчез, и очень надолго. Никто из знакомых ничего о нем толком не слышал.
Он позвонил в декабре. Сначала я не понял, что с ним произошло. Он был, как никогда, спокойным, даже чуточку вялым, очень молчаливым. Он говорил, что много пережил за эти месяцы, одумался и очистился. Естественно, мне не хотелось задавать вопрос, которого и он, видимо, с болью ждал: «Что нового написал?»
Ничего. Он сказал, что не может больше писать песен. Что не может даже исполнять старые. «Вот так, не могу, и все»,— отвечал он нехотя, глядя куда-то вниз. В будущем — может быть, но пока... «Я не должен этого делать». Я не стал его расспрашивать— это было бы жестоко и не по-дружески. Скорее всего, дело в том, что последние два года (те самые всего-навсего два года, за которые он написал практически все свои песни!) он жил в таком нечеловеческом напряжении творческих сил, чувств и нервов, что их истощение не могло не наступить. Он отдал слишком много и слишком быстро.
Он не хотел петь свои старые песни, поскольку знал, что не сможет сделать это так, как раньше. Так, как надо. Однако ему пришлось нарушить обет молчания. Чтобы выжить, физически выжить, он должен был что-то делать. А что еще, как не петь? Да и все вокруг ожидали от него песен — так он поддерживал себя в кругу друзей и знакомых. Так он впервые выступил на ленинградском рок-фестивале... Конечно, он чувствовал, что все это уже «не то»: раньше им искренне восторгались, теперь, скорее, подбадривали. И у всех на языке вертелся вопрос: нет ли чего новенького? А ему по-прежнему не писалось, хотя он и уверял, что в голове «что-то крутится»...
Две песни написаны в последний год— «Архипелаг гуляк», от которой не осталось ни записи, ни даже слов, и «Когда мы вдвоем».
«Я проклят собой Осиновым колом - в живое. Живое восстало в груди - Все в царапинах да в бубенцах. Имеющий душу— да дышит. Гори— не губи... Сожженной губой я шепчу, Что, мол. я сгоряча, я в сердцах — А в сердцах-то я весь! И каждое бьется об лед, но поет. Так любое бери и люби. Не держись моя жизнь — Смертью вряд ли измерить. И я пропаду ни за грош, Потому что и мне ближе к телу сума. Так проще знать честь. И мне пора — Мне пора уходить следом песни, которой ты веришь. Увидимся утром. Тогда ты поймешь все сама».
17 февраля 1988 года, в середине дня, он выбросился из окна ленинградской квартиры на проспекте Кузнецова. Потом в зале рок-клуба был большой концерт его памяти и поминки в красном уголке. Приехали музыканты из разных городов, мать, отец и сестра из Череповца. Похоронили Сашу Башлачева на огромном Ковалевском кладбище, к северу от города. При том, что народу повсюду было очень много, тишина стояла полная. Не было ни речей, ни причитаний о «молодости» и «безвременности», ни даже плача в голос. Вплоть до самого опускания гроба. Это молчание говорило о многом. В первую очередь о тяжелейшем чувстве вины. Наверное, каждый здесь мог бы чем-то помочь Саше Башлачеву, пока было не поздно, но не сделал этого.
Но было и другое общее чувство, что усиливало сцену молчания: чувство неотвратимости этой трагедии. Оно не то, чтобы успокаивало, скорее, переводило трагедию смерти Саши Башлачева из чисто «жизненной» в иную, более философскую плоскость. «Не верьте концу. Но не ждите иного расклада»,— пел он в песне о Поэтах, о себе подобных. Он был таким, какие, как правило, долго не живут, сознательно жил так, что было трудно выжить. И смерть свою предсказал во многих песнях. Печально то, что все осознали это абсолютно отчетливо лишь задним числом. А до того жизнь его, особенно последние полтора года, была тихим адом.
Печально и то, что лишь задним числом и с изрядной долей лицемерия вспомнили о Башлачеве наши «официальные» культурные инстанции. После смерти были напечатаны его стихи, выходит пластинка. При жизни не было поддержки никогда и ни в чем. Поминая нелегкую жизнь Владимира Высоцкого, во всем винят эпоху застоя и ее трусливых функционеров. А у Башлачева, человека не меньшего таланта, судьба сложилась еще тяжелее, и погиб он на третьем году «эры гласности».
Да, он был человеком, склонным к эмоциональному и психическому «самосожжению», но разве благородно делать скидки на «злой рок», довлеющий над гениями? Разве может считаться истинно гуманной система, не поддерживающая своих безоглядных, «проклятых собою» Поэтов, не дающая им шанса выжить? Саша Башлачев ушел, не оставив ни малейшего следа в величественных коридорах Большой Советской культуры. Что отчасти справедливо: это был не его уровень.
...Зимней ночью мы шли к платформе Переделкино, в надежде на последнюю электричку, и Саша рассказывал мне о переселении душ. Он сказал, что точно знает, кем был в прошлой жизни, и что это было очень страшно. «Давно? — полюбопытствовал я,— в сред-невековье?» — «Нет,— ответил он,— недавно».— «Интересно,— я стал рассуждать о делах, в которые, строго говоря, не очень-то верил,— почему, по какой команде душа вселяется в очередное тело?» — «Я знаю, как это происходит,— сказал Башлачев,— душа начинает заново маяться на земле, как только о ее предыдущей жизни все забыли. Души держит на небесах энергия памяти». Артемий Троицкий ж-л "Огонек"
Он взял и вышел через вход Для всех считавшийся запретным Швырнув в огромный небосвод Как ворох листьев-ворох песен. Он говорил, нет он кричал, Нет, он звонил что было силы И таял он, нет он сгорал, На грифе рвал не струны- жилы. Он взял и вышел через вход, Не дослужив последней мессы, И дивный колокол умолк На полузвоне, полу- песне.
Сообщение: 733
Настроение: Пока в норме
Откуда: Россия, Юрьевец
Рейтинг:
3
Отправлено: 23.06.07 14:57. Заголовок: Re:
БГ, Шевчук, Ревякин и Сукачев создали Фонд А. Башлачева
2 июня в питерском книжном супермаркете «Буквоед» состоялась встреча только что созданного «Фонда Александра Башлачева» с журналистами. Собравшимся были представлены документальный фильм «Еловая субмарина», последние видеозаписи «От винта» и «Вечный зов».
Организатор встречи – Общероссийская общественная организация «Союз концертных деятелей РФ» - «Фонд Александра Башлачева» (www.art-process.ru), возглавляемый Александром Голевым. Основной задачей Фонда является сохранение и развитие литературного наследия поэта. Фондом планируется издание книги, целиком посвящённой творчеству Александра.
Первый раз по-настоящему обстоятельный разговор с Сашей Башлачевым был у редакции РИО весной прошлого года. Потом наши пути пересекались довольно часто, и этот разговор все продолжался и трансформировался, уходя от примитивной первоначальной схемы "как ты относишься к...". Однако печатать его мы не решались: все думалось, вот, еще разок встретимся, уточним то, обсудим это, разберемся с тем-то и тем-то... Разобрались... По-прежнему неясно, как на бумаге передать его уникальную речь с ее интонационными нюансами, игрой слов, вернее, игрой внутри слова, с очень необычными метафорами, парадоксальными сравнениями и, вообще, всем ее образным строем? Впрочем, пусть все останется как есть, как зафиксировал эти беседы карманный плэйерок, бесстрастный хранитель нашей памяти.
АЛЕКСАНДР БАШЛАЧЕВ: "КОРНИ ВСЕГДА ОСТАЮТСя В ЗЕМЛЕ"
РИО: Саша, насколько я знаю, ты тоже был журналистом - мне попадались в Череповецких газетах твои статьи о РОК-СЕНТяБРЕ... АБ: Да, это моя последняя профессия - перед тем как я, оставив все это дело, пришел за наукой в Питер. РИО: Что (или кто) тебя к этому подтолкнуло? АБ: А Троицкий посоветовал. РИО: Честно говоря, именно от него я и услышал впервые твое имя - это было весной года три назад... АБ: В общем-то, мы как раз тогда и встретились с ним в Череповце. РИО: Кстати, в этом городе раньше была очень мощная рок-сцена. Ты не был с ней связан? АБ: Да, город очень музыкальый, и я был связан с музыкой, но больше как наблюдатель. я не играл ни в одной группе, но общался с ребятами... РИО: А ты бы хотел сейчас играть с группой? АБ: Видишь ли, сейчас у меня гитара составляет группу. Если бы я играл с группой, я бы освободился от гитары, но при одном условии: чтобы группа давала мне такой же драйв, какой дает мне гитара. РИО: С кем именно хотел бы ты играть? АБ: Со всеми хотел бы. Например, с Курехиным. РИО: Ну, это вполне осуществимо, и, что важно, позволило бы выйти за рамки формы... АБ: Здесь вопрос надо немного не так сформулировать: я хотел бы играть со всеми, но играл бы я. я мог бы войти в состав любой группы (допустим, на концерте), но это совсем другая игра... РИО: Кого бы ты мог назвать из тех, кто работает в близком к тебе направлении? АБ: А, собственно, что такое направление? я не знаю своего направления - ведь направление как жизнь - его не выбирают. Вот, в Новосибирске я слышал группу КАЛИНОВ МОСТ, знаешь ее? РИО: Ну да. АБ: Так вот, эта группа по формам очень близка мне. Но я бы не сказал, что она близка мне по какому-то направлению... Что-то у нас не сходится. РИО: А со Славкой Задерием играть не пробовал? АБ: У него своя группа... РИО: А тебе кто, вообще, нужен: аккомпаниаторы или личности? АБ: Разумеется, чтобы сами могли работать. т.е. не настолько глупые, чтобы им все обьяснять на каждом шагу... Видишь ли, есть несколько типов групп. БИТЛЗ - это определенный тип группы, СТОУНЗ - тоже, но совсем другой. Есть такой тип, как ДОРЗ, я считаю, это идеал группы. Но в каждом из них - свои особенные отношения. Как нет двух совершенно одинаковых слов... И какой должна быть моя группа, я прекрасно себе представляю... Хотя практически никогда не играл на сцене. РИО: Так с чего же для тебя начался рок? АБ: Сначала надо определить, что такое рок. "Что такое миф?" Некоторые полагают, что слово "рок" - это слияние разных мифов... РИО: ...только поданных в современном изложении? АБ: Да, я тоже так считаю. И начинался он... по-разному. РИО: Ну, хорошо. Есть, например, теория, согласно которой первым советским рокером был Высоцкий. (Мы тоже такого мнения придерживаемся). Он для нас вовсе не то, что Пресли или Дилан для американцев - единственно, что фигуры одного масштаба, но у нас своя музыка. и он всему этому придал новый смысл. Человек, которого можно боготворить... АБ: А что, у кого-то есть другая точка зрения? РИО: Кого любишь слушать (если слушаешь вообще)? АБ: Как что слушаю? РИО: Ну, что нравится, что можешь слушать в любое время? АБ: А-а-а. Люблю АКВАРИУМ. Просто не представляю ситуацию, в которой он может помешать. Когда-то, году в 1981 случилось так (волею судеб, как говорится), что я услышал две песни - "Ты дрянь" и "Железнодорожную воду". И мне сказали, что это все АКВАРИУМ. Понимаешь? И эти две песни не были для меня чем-то разным. я считал, что это одна группа. РИО: Пожалуй, с некоторым допущением можно было и у нас предполагать в те годы, что эти песни написал один человек. АБ: И с тех пор АКВАРИУМ мне не помешает никогда. РИО: Слушай, а был какой-то толчок, первопричина того, что ты начал петь? АБ: я вообще не думаю, что существуют какие-то разумные объяснения того как это происходит... РИО: Отсчетный пункт? Первая песня? Первое стихотворение? Или это все было в глубине себя, не выходило на поверхность... АБ: Скорее всего. я искал для себя более тесного общения. Понимаешь? РИО: А как тебе кажется, существует ли русский рок? Именно русский, со своим, идущим из древности, поэтическим словом, со своим языком? Веришь ли ты в него? АБ: Верить в то, что существует, нельзя. И, потом, слово "русский" здесь очень неточно: что именно - российский? Советский? Понимаешь, как трудно определить само слово "рок", так же трудно подобрать правильный эпитет. А отсюда нельзя понять, о чем мы говорим... РИО: Давай подойдем с другой стороны. Существует ли у нас аналог того, что, скажем, в Англии называют роком? АБ: Знаешь, давай оставим всю эту путаницу с терминологией и просто договоримся, что мы друг друга понимаем. В Англии и Америке рок-н-ролл это дерзкий удел одиночки, а русский рок-н-ролл предполагает партнера... Если рок-н-ролл - мужского рода, то партнер должен быть женского. Понимаешь? Когда я выступаю, у меня есть некий оппонент - публика, кстати, именно женского рода (раз уж мы говорим на уровне лексики русского языка). И с этой публикой происходит диалог... Вообще тут такая штука: рок-н-ролл американский все равно не мыслим без партнера. Если музыкант не воспринимает публику - тогда он играет сам с собой. Внутри себя - с собой. На сцене - с публикой... Что интересно: если взять западный рок-н-ролл и русский, то тут может подойти такое сравнение. Смотри: у них собор венчает шпиль, на котором крест. Шпиль, казалось бы, и говорит об игре (между прочим, "spiel" по-немецки "игра"! - ред.). А у нас существует купол. Как голова. Ёто что означает? Что люди, которые не уверены в своей победе, т.е. в неком шпиле, они магическим образом воздвигают купол, чтобы убедить себя, что они победят. Понимаешь, что я хочу сказать? Люди делают шпиль, но они пролетают, потому что в действительности оказывается, что они верят не в себя. А неуверенные люди (не то, чтобы неуверенные - просто они иначе играют) заранее ставят себе цель в виде купола, и это означает только одно: они готовы обрести реальность в войне, в игре, в работе... Вот в этом и есть большая разница между Россией и Западом. РИО: Саша, вопрос с точки зрения филологии: есть ощущение, что у тебя слово существует как бы само по себе, вне контекста, т.е. оно вмещает в себя гораздо больше, чем оно представляет из себя "внешне", как если бы за скромным фасадом прячется огромный дом... У тебя постоянные ссылки на внутреннюю структуру слова. АБ: Видишь ли, мы ведем разговор на разных уровнях - ты на уровне синтаксиса, а я на уровне синтаксиса как-то уже перестал мыслить, я мыслю (если это можно так назвать) на уровне морфологии: корней, уффиксов, приставок. Все происходит из корня. Понимаешь? Вот, недавно одна моя знакомая сдавала зачет по атеизму. Перед ней стоял такой вопрос: "Основная религия". я ей сказал: "Ты не мудри. Скажи им, что существует Имя Имен (если помнишь, у меня есть песня по этому поводу). Ёто Имя Имен можно представить как некий корень, которым является буддизм, суффиксом у него является ислам, окончанием - христианство, а приставки - идиш, ересь и современный модерн. Понимаешь? я вот так, примерно, мыслю - на уровне морфем, а ты - на уровне синтаксиса спрашиваешь. я не могу тебе дать ответ, потому что весь синтаксис в твоей голове. У меня тоже, но я не могу. РИО: Если дело в этом, то как в таком случае ты относишься к тому, что твои тексты "снимают" с пленок и перепечатывают? Есть даже самиздатовский сборник. АБ: Понимаешь, тут такая штука. С одной стороны, может, стоит напечатать тексты и подсчитать в них... гласные и согласные, а с другой... Если бы кто-то отнесся к этому творчески (как человек, участвующий в группе, но не музыкант), как некий филолог, он просто совершил бы произвольное членение, а любая фиксация так или иначе неточна. я сейчас разговариваю на языке твоего плэйера. Возникает дискретность. Понимаешь? Можно членить эти слова на кодовые приставки: не просто сплошным рядом печатать, а подразделять, разбить каким-то образом. Ёто творческий подход. РИО: Видимо. автор тоже должен в этом участвовать... АБ: Согласен. Наверное. Но я этим не занимаюсь. И не хотел бы - боюсь. РИО: Боишься? АБ: я бы сказал, не стоит. Самому мне не стоит. Может, это позиция эгоиста но я не хотел бы этого делать. РИО: Тогда это неизбежно сделает кто-то другой и вольно или невольно даст иное толкование. АБ: Ради Бога. Сразу станет ясно, у кого какой интерес: к Слову или так, к общему потоку. Ёто только кажется, что существует контекст слов, на самом деле речь идет о контексте корней. РИО: Слово как корень? АБ: Да-да-да! Возьми хотя бы название города - Питер. В моей голове оно читается П и и т е р. Постоянно. Помнишь: "Пиитер, я - поэт..." Но это слово для меня связано не с пиететом, а с корнем "пить". Ёто гораздо проще. я, в основном, стараюсь идти к старым корням. я глубоко убежден, что любой город хранит в себе свою древнюю географию. Люди ее не поминят, но она есть. Ёто очень важно. В одном месте была березовая роща, в другом рос столетний дуб, еще в каком-то была топь. И они естественным образом связаны с нашим временем. Ёта нить - что называется, связь времен - никогда не рвалась. Скажем, где была топь, там никогда не построят храм. Через 200 лет на месте березовой рощи - спокойный район, а где была топь - наоборот, опасный так или иначе. А где был дуб - срубили его и построили храм. Самое главное, когда лес рубят, его рубят на корню, т.е. корни всегда остаются в земле. Они могут тлеть сотни лет, могут смешаться с землей, но они о с т а л и с ь - корни этих деревьев. По моему убеждению, это не может не влиять на весь ход последующих событий. Главное - корни. Вот если лес вырублен, то все корни выкорчеваны должны быть... А ствол и листья - это, собственно, объедки дерева. РИО: А как ты пишешь свои песни? АБ: Они возникают из совокупности событий, которые я не могу так вот просто перечислить. Но я знаю их и просто принимаю к сведению. В песне можно рассказать самому себе о себе все, как есть на самом деле. По этому поводу вот, что могу сказать. Мне приходится много путешествовать автостопом. И в любой квартире я обнаруживаю, что человек, который так или иначе живет в Своем Доме, занимается искусством интерьера по образу и подобию... У человека может быть мания его величества, ее величества, чьего угодно... В общем, я хотел сказать, что единственное искусство (само по себе это слово я просто ненавижу) живо только на кухне. Кухня не терпит лишних предметов. Бывают прекрасные кухни, просто удивительные, а зайдешь в комнату, и видишь, что она вне хозяина, чужая. РИО: Вот, ты говоришь, что видел много городов - как ты относишься к Москве? АБ: Москва... там невозможно просто гулять. Для этого нужно очень хорошо знать Москву: проехать три остановки на метро, потом две автобусом и только потом можно выйти и сказать: "я начинаю гулять". я в Москве исходил пешком очень много. А если говорить о корнях Москвы, то у нее корень "кау" (так же, как и в Каунасе, где на гербе бык). Москва - корова. Точно так же, как Вологда - от корня "влага", дословно обозначает "богатырский водохлеб". Волга - то же самое... О Питере мы уже говорили... РИО: И поэтому ты перебрался в Ленинград... АБ: Да. Видишь ли, в Москве, может быть, и можно жить, а в Ленинграде с т о и т жить.
Вопросы задает Дж.Стингрей (перевод Б.Г.). Лето 1986 года.
- Что ты делал, когда был моложе? - Когда мне было 3 года, я написал первое стихотворение. Вот я с тех пор продолжал писать. Есть вещи, которые можно не писать, а есть вещи, которые нельзя не писать. - Каким образом люди знакомятся с твоими вещами, ты из как-то записываешь? - Нет. я пою для друзей, там, куда меня позовут. Ну, а другом я считаю любого человека, который меня понимает и, я думаю, что друзей все больше... - Ты что-нибудь записываешь? - Нет. я никогда ничего не писал. - О чем же ты, собственно, поешь? - О чем... Ну как?.. Russian soul. (Русская душа) О чем?.. О себе!!! О себе, в основном пою. То, что внутри (то, что хочу, то и могу петь)? - У тебя есть влияния русских или западных поэтов, как ты считаешь? - Как я считаю?.. я думаю, что все что мы есть - это, так или иначе, клубок каких-то влияний. Влияние любви... Там, где есть любовь... Ну, не зря же люди жили... скажем так... Ёто влияет на меня - я (или и) на тысячи и миллионы. - Что, ты думаешь, люди будут испытывать, когда будут слушать это дело, не зная языка? Будут ли они чувствовать? (что-то об американском TV) - я думаю, что поймут. я хорошо понимаю англоязычную народную музыку.я знаю, о чем там поется и у нас один и тот же корень... я считаю, что корень один и тот же. Все дело... в корне. - У тебя есть какие-либо планы на будущее (надежды)? - Конечно. У меня не только надежда, у меня есть еще что играть и буду. - Ты женат? Ты никогда не был женат? - Нет. - А ты любишь? - Любил, люблю и буду любить. - (что-то о цели)? - Но цели у меня нет. Какая может быть цель? Потому что любая конкретная цель, она предполагает, что человек должен ее немедленно достигнуть, поэтому он начинает бежать, не замечая ничего вокруг себя. - Ты хотел бы стать официальным поэтом? - Нет. Ну, что значит стать официальным поэтом?.. я был бы рад, если бы мои песни, скажем, записала фирма "Мелодия". То, что я делаю... Почему бы и нет. Ёто означало бы какую-то перемену в том, что вокруг нас, но я не верю в это, а в той ситуации, которая есть, я не хотел бы стать официальным поэтом.
(что-то о предоставившейся ситуации выступить по американскому TV) - Что бы ты хотел сказать? - Не знаю... сложно это... Да нет... Мы все живые люди, в общем, не знаю, это сложный вопрос. я знаю, что и там нашлись бы люди, которые меня поняли. Там бы нашлись у меня и друзья. Америка - это очень далеко, и я туда никогда не попаду. я рад, что живу в России и дай Бог мне здесь умереть. Здесь очень весело. - Тебе нравится, хотелось бы путешествовать? - Да. я и путешествую. Конечно, хотелось бы... посмотреть... конечно. - Представь здесь сейчас друзей. О чем ты хочешь с ними поговорить в первую очередь? - О том, что болит.
если на том сайте ссылка лагает то вон там... http://www.bashlachev.ru/audio/ ) надеюсь найдешь то что именно тя заинтересует и может еще что-то захочешь ) от себя рекомендую Время колокольчиков... и Ванюшу... про сына Саши Башлачева...
11 мая 1986 года для передачи "Веселые ребята" на проспекте Калинина ТВ снимала материал с участием А. Башлачева. Передача вышла в эфир в декабре, отенятый в этот день материал в нее не вошел, Ч по неофициальной информации, благодаря спетому Сашей " Времени колокольчиков". Материал смыт, интервью подготовлено к публикации по сохранившемуся подстрочнику. С А. Башлачевым беседует А. Кнышев.
К. Глядя на Вас, трудно сказать, что Вы тяготеете к западной эстраде, к западной музыкеЕ Б. Видите ли, наш учитель Козьма Прутков учил нас Ч зри в корень. И вот, если зреть в корень, то корень рок-музыки Ч это корень человеческой души. И мы в свое время не поняли, что запутались в рукавах чужой формы. я просто хочу сказать, что надо искать корень своей души. Каждый должен поискать корень своей души. Мы живем на русской земле, и мы должны искать корень свой, русский. И он даст ствол, а ствол даст ветви, а к ветвям подойдет музыкант. Он ветвь срежет, из коры сделает дудочку и будет на ней играть, а саму ветвь использует в качестве розги, скажем так, вицы. И вот будет он этой вицей сечь, а люди боятся, когда их секут, им больно. Они понимают, что секут не для того, чтобы сечь, а для того, чтобы высечь. А высечь можно искру из человека, если его сечь. К.: Вы высекаете? Б.: А Вы как думаете? Давайте, я Вам лучше спою. К.: Давайте. Б.: Знаете, есть такая пословица: "Простота хуже воровства". я понимаю эту пословицу так, что, если ты не обрел в себе какой-то корень, то лучше сначала попробовать на себя чужую форму. Потому, что твоя простота никому не нужна, ты ничего не скажешь, если ты пуст. А вот уже потом нужно переодеваться. И когда мы переодеваемся, уже нужно видеть, что мы в своей форме, в своих рубахах, в своихЕ в том, что есть. Своя рубашка ближе к телу. К.: Как Вас принимают? Б.: Меня принимают? я не играю в залах, я не играю больших концертов, я играю тем, кто хочет меня слышать. Тот, кто зовет меня к себе домой, например, соберет двадцать, тридцать, может, и пятьдесят человек, я играю, меня принимают хорошо. Понимаете, самое главное, когда человек скажет:"Ты спел, и мне хочется жить", Ч мне после этого тоже хочется жить. А вот когда человек говорит " Мне не хочется жить", Ч я бессилен. К.: А как Вас можно назвать? Раньше были барды. Как Вы себяЕ Б.: Как я себя величаю? я Ч человек поющий. Есть человек поющий, рисующий, есть летающий, есть плавающий. Вот я Ч поющий, с гитарой. К.: Человек летающий Ч он летает для себя. Б.: И я пою для себя, а как же? Конечно, я пою для себя, это помогает мне жить, делает меня, я расту. К.: Слава Богу, что Вы поете такие песни, которые делают нас. А если бы Вы пели другие песни? Б.: я бы не пел другие песни. Если кто-то поет другие песни, это его вина. Беда скорее, а не вина. А я пою эти песни. А потом, если человек вообще поет песни, пусть они неграмотно сделаны, плохо Ч он поет, даже если это песня Ч это песня, которая не помогает жить, которая ноет. То есть, если мне плохо, и ко мне придет кто-то, кому тоже плохо, нам не станет от этого хорошо. Мне не станет хорошо от того, что кому-то плохо. Мне Ч не станет. Вот. И поэтому нытик разрушает, не создает. Но раз он уже ноет, значит, у него уже болит, значит, он запоет в конце концов. Своей болью запоет он. Когда человек начал петь, это был плач сначала. К.: Вы когда поете, себя со стороны слышите? Б.: Да. К.: Любуетесь собой? Б.: я же слышу, а не вижу. А любоваться можно глазами. Нет, конечно, не любуюсь я собой. я собой редко бываю доволен. Ну, сегодня, может быть, больше чем обычно. К.: Дело критиков Ч подбирать термины, но вы могли бы согласиться, если бы вас назвали представителем русского народного рока? Б.: Конечно, ради Бога, ради Бога. К.: Ётот термин Вы не считаете ругательным? Б.: Замечательный термин. Русский народныйЕ А что, рок всегда народный. Рок Ч это Дух, а Дух Ч это что такое без народа? Что такое народ без Духа? Ёто мы уже видели. К.: Рок не может быть у нас русским народным, так сказатьЕ Б.: я же говорю, что мы путались в рукавах чужой формы очень долго. Мы приняли ее, как свою, а ведь это очень близко все, очень близко, потому, что это плач, а плачут во все времена, во всех странах, и с самого раннего детства. К.: Как Вы думаете, послушав такую песню, в чем могли бы Вас упрекнуть люди? Б.: Они могли бы упрекнуть меня только с том, что они сами не в состоянии спеть такую песню и поэтому не в состоянии оценить ее, полюбить. Люди злятся потому, что не могут объяснить. К.: Так просто? Б.: я думаю, что да. я думаю, что зло всегда бессильно, а бессилие как раз и злит. К.: Не раздражит, не разозлит текст? Б.: Кого конкретно Вы имеете в виду? К.: я имею в виду Ивана Ивановича Иванова из Свердловска, с улицы ёбилейной. Б.: я жил в Свердловске пять лет, мы с Иваном Ивановичем знакомы, я ему пел, и он меня понял. я хочу, я стараюсь, чтобы все поняли. Понимают не все. Значит, я пою для себя и для тех, кто мне близок. Мы говорим Ч как ты относишься к кому-то, предполагая, что уже относимся, и вопрос стоит именно "как?". Если человек далек от меня, у него Ч свой путь, у меня Ч свой. У него свои познания. Но, в принципе, мы идем тем же самым путем, к одному и тому же источнику огня. И если мы вместе, то в каком-то одном месте с ним, и мы поймем друг друга.
Фрагмент из интервью Юрия Шевчука "Нашему радио". 15-16.05.2001. Ночь.
"Саша - это, на мой взгяд, гениальный человек, потому что из поэтов, принадлежащих рок-н-роллу он, конечно, лучше всех, глубже. Не лучше, лучше - не то слово, а глубже всех и как-то максимально художественно глубоко отразил вот те мысли, то мировоззрение, мироощущение того времени, 80-х, которое проецируется и на наши дни, конечно. И человек, слушая его песни, читая его стихи, он будет чувствовать то же, что и мы чувствовали. я не раз говорил, что горд, что мое поколение выдало на-гора вот такого замечательного поэта, как Саша Башлачев. Простите за пафос, но это от души. Е Мы жили с ним в Череповце, я 2 месяца там был, и общались почти каждый день. я помню, как мы читали с ним по ночам Хлебникова, Сашу Черного, Мандельштама, слушали музыку, Гребенщикова того же, всевозможную российскую рок-н-ролльную музыку Е "Россияне", Высоцкий. Ну, то есть, очень много было таких разговоров кухонных, шатаний ночных по городу, бесед. я помню, компания, портвейн - ну, такая, молодежная - рок-н-ролл там играют какой-то, и Саша что-то выпил немного и лбом так подпер окно, а окно уперлось в небо, и он так просто мычал: "Всё не так, всё не то, всё не так, всё не тоЕ" А потом, через 2 года, звонок от Артемия Троицкого, он говорит: "Ты знаешь, у тебя там есть дружок, Саша Башлачев, и он - гений. Он такие песни поет замечательные". Ёто был 84-й год или 85-й. я удивился. А потом мы в 85-м году с Сашей встретились в Питере, и как раз в эти дни произошел первый мой концерт в Питере и первый его. В кочегарке, которую делал Гена Зайцев, Джимми и Фирсов. То, что там записалось, это был фрагмент той ночи, потому что мы немножко попели на сцене, записали это всё, а потом мы перенеслись непосредственно в кочегарку и там уже пели до утра."
ну серьезно... вот если б ты на авик Смешариков поставил - вот тут у меня было бы мега-удивление ) и запомнилось бы... а тут... ну слишком предсказуемо )
ну... суди-не суди... ) вот если б это был автопортрет, то я бы выбрала бы вот этот смайл но ты выбрал попу, не знаю, чем она тебе так нравится... ) вообще воспитывать тебя пора, такой вредный, чуть что - сразу огрызаться ) кусь-кусь )
Отправлено: 16.11.07 22:44. Заголовок: Н-да, как вот всех т..
Н-да, как вот всех то вернуть???? Два форума и все утухли..... Да я вчера братику сказала, что надо бы в свет выйти из тины , а он блин только смеётся.., вот и талдыч противному satanas я не умею камандовать
Отправлено: 20.11.07 22:10. Заголовок: ну это твоё право ....
ну это твоё право ...., а чё богатый такой что ли??? Если бы ты был бизнесмен , а ты тоже студент....может я ошибаюсь??? да брат мне говорил , что ты ему какой то диск хотел прислать! А деньги пересылать с диском лучше нееее..., а то тю-тю будет, сейчас работники почты очень проворливые...
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 0
Права: смайлы да, картинки да, шрифты нет, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет